- Если моряк увидел в порту или на вокзале другого моряка, он обязательно подойдёт и «пожмёт краба». Не люблю пафосных слов, но все, кто служил на флоте, - особая каста нашей армии, - с уверенностью говорит известный ангарчанин, член Общественной палаты, моряк-подводник Юрий ТОЛМАЧЁВ.
25 июля Россия отмечала День ВМФ, а потому при содействии Юрия Алексеевича мы встретились и поговорили с ветеранами Военно-морского флота, которые ещё во времена Советского Союза расширяли могущество нашей державы в мировых водах.

Разведчик в рыбацкой шкуре
Удивительно, как много общего может быть у двух братьев! Борис и Сергей МАЗУРКЕВИЧИ из династии энергетиков (общий стаж работы всех членов семьи на ТЭЦ - более 350 лет). Оба брата - заядлые рыбаки и способны обычной удочкой на приманку из шарика пенопласта за час выловить полторы сотни ельцов. Служили братья тоже рядом, на Тихоокеанском флоте, причём почти в одно и то же время.
Старший брат, Борис, ушёл в армию первым, едва закончив техникум. Дело было в конце 60-х. Тогда срок службы на флоте только-только сократили с 4 до 3 лет.
- Окончив школу оружия на острове Русский, я был списан в Советскую гавань на ракетный катер. Оттуда сразу отдаём швартовы и на зимовку на Сахалин, - вспоминает начало службы Борис Фёдорович. - Принимаю пушки, а они не стреляют. Пришлось мне браться за ремонт. К весне командир даёт команду, чтобы из Хабаровска приехали спецы по наладке. Они прибывают, а пушки уже в полном порядке. Тогда командир приказал выписать мне премию.
Тем временем, когда Борис уже вовсю обеспечивал боеспособность ракетного катера в тренировочных стрельбах, настал черёд и брату познакомиться с океаном. Сергей Фёдорович с иронией рассказывает, что за три года в армии из автомата он стрелял всего раз, а большую часть службы провёл с карандашом в руке. Но за этой полушуткой скрывается вся уникальность и авантюрность его флотских будней. В составе специально обученной группы разведчиков Сергей Фёдорович заходил в воды других государств и совершал радиоперехваты.
- Никто, кроме нас, этого не делал. Как правило, мы выходили в море по гражданке на крохотных судах, - вспоминает ангарчанин. - Прикидывались рыбаками, которые потеряли управление и забрели в чужие воды, и начинали слушать всё: от авиации до подлодок. Если бы война началась, мы бы первыми об этом узнали. В то время американцы искали любой повод для развязывания конфликта. На случай, если нас обнаружат, мы всегда держали наготове пистолеты, чтобы уничтожить аппаратуру. Благо, прибегнуть к крайним мерам ни разу не потребовалось.
Ещё более редким разведчиком Сергея Фёдоровича делал тот факт, что он специализировался на расшифровке сигналов с японской азбуки катакана.
- Учил её сутками, а потому знал в совершенстве - принимал по 160 знаков в минуту, - говорит Сергей Фёдорович. - 25-30% катаканы входит в разговорную речь японцев, поэтому до сих пор, когда их фильмы смотрю, половину фраз без дубляжа понимаю.
На флоте кормили лучше, чем в ресторанах
Но не бессонные ночи в зубрёжке иероглифов и не постоянный риск попасться неприятелю первым делом вспоминает Сергей Фёдорович, когда заходит речь о тяготах жизни моряка. Когда рыбацкое судёнышко болтает в дрейфе бортовая качка - вот что действительно тяжко. Братья Мазуркевичи в один голос говорят: к качке со временем можно приспособиться, но полностью привыкнуть к ней нельзя.
- Никакой врач тут не мог помочь, - говорит Борис Фёдорович. - Единственное, что хоть как-то облегчало страдания, - кислая или солёная еда. У нас на катере таким спасением была селёдка, горбушка или кижуч. Разведчикам и подводникам даже давали по 50 граммов сухого вина. Вообще, в наше время на флоте кормили лучше, чем во многих ресторанах страны. Сдал стрельбы на отлично - на базе команде поросёнка с картошкой вручают. Заступил в дежурство - каждые три часа получаешь доппаёк: шоколад, тушёнку, сгущёнку, сыр и галеты. Это уже потом о моряках стали меньше заботиться и на острове Русский появились первые дистрофики.
Сегодня и за год в армии солдатики успевают истосковаться по дому, а представьте, что творилось в душе матроса, не видевшего родных два года, который краем уха слышал игравшее для дембелей «Прощание славянки», а потом вспоминал: ему-то ещё служить и служить.
- Никаких телефонных разговоров по часу каждые выходные, как сейчас, у нас, конечно, не было, - замечает Борис Мазуркевич. - Письмо раз в месяц, чтобы родители не волновались, это всё, что мы могли себе позволить. Но был у меня на флоте один случай. Стою дежурным по кораблю на Сахалине. Рядом в рубке находится телефон для служебной связи. Подходит парнишка, спрашивает, мол, хочешь с матерью поговорить? У меня глаза по пять рублей: «Разве возможно такое?». Он отвечает: «Сейчас решим». Снимает трубку и начинает связываться: «Вымпел», дай мне «Гвоздику». Затем «Гвоздика» запрашивала дальше. Так из города в город сигнал дошёл до нашей квартиры. Наконец, не помня себя от радости, я смог произнести в трубку: «Здравствуй, мама! Это я».
Невидимый ужас для «натовских» сил
Весной 1962 года, когда над миром уже повисла тень надвигающегося Карибского кризиса, Николая ПОКАТИЛО и Юрия Толмачёва вместе призвали. Плюс к этому на полгода они попали в одну учебную роту подводного плавания. Но дальше судьба развела их по разным подлодкам Северного флота, и в следующий раз они встретились уже в Ангарске только спустя четыре года.
- Я попал на новейшую лодку 629-го проекта с подводным стартом ракет, - вспоминает Николай Покатило. - Когда она в первый раз пришла на базу, даже командира дивизии не пустили на неё посмотреть - настолько секретной она была.
Походы и стрельбы, стрельбы, стрельбы. Экипаж подлодки на протяжении всей службы испытывал современное вооружение. Из глубины в 44 метра советские подводники уничтожали учебные наземные объекты, расположенные от островов Баренцева моря и до Камчатки. Нередко моряки Северного флота под носом у «натовских» войск уходили в автономное плавание и к южным широтам.
- У подводников служба такая - бороздишь моря, но при этом мир почти не видишь, - смеётся ангарчанин. - За четыре года в подлодке всего один раз близ Азорских островов командир разрешил нам в перископ посмотреть на португальский городок. Зато довелось в Атлантике искупаться. Для экипажа это был такой редкий шанс, что в воду полезли даже те, кто плавать не умел. Мы их за уши вытаскивали.
Николай Покатило до сих пор бережно хранит пилотку, воротничок и ремень, с которыми он демобилизовался в далёком 1966 году.
Всех моряков, с которыми мы успели пообщаться, до сих пор манит солёный морской воздух, а в День ВМФ они с гордостью надевают тельняшки, собираются в гараже Юрия Алексеевича и вспоминают грустные и радостные мгновения службы. Они - советские морские волки из Ангарска.
Дмитрий ДЯГИЛЕВ