Между   железнодорожными станциями Совхозная и Карьер на высоком  пригорке  установлен деревянный крест такие  раньше  ставили  на  кладбищах.  Если  ехать  по железной дороге  из Ангарска  в Иркутск,  он виден из окна  электрички с левой стороны  в сотне  метров  за  семафором. На  одиноком   кресте   в  сосновом лесочке  нет надписей и табличек,  не указано, кого  и когда там  похоронили, нет цветов  и венков.   Но  могила  не  заброшена,  к ней ведёт  узкая  троп-  ка. Местные жители иногда её навещают, на деревянных перекладинах ещё  видны  следы старой   побелки   и  масляной  краски.

В режиме секретности

Вскоре время стёрло бы воспоминания о давней трагедии, если бы не Людмила Ивановна КРЫЦЫНА.  Она   пришла   к нам в редакцию  с рассказом  о крушении    поезда,     которое произошло в годы войны,  ещё
«до ангарской эры».
- Это сейчас на выезде с Совхозной    сделали   железнодорожную насыпь,  а раньше  там был поворот  и сразу спуск. На этом   опасном   участке   пути произошла  трагедия.  С  рельсов   сошёл   состав,   погибли  сотни  людей. Разгребать  завалы  и  хоронить  погибших  собрали местных жителей.  Тогда и появилась братская  могила,- поведала  она  нам.  - Из  тех, кому  довелось   участвовать   в ликвидации  последствий   железнодорожной аварии,  в живых уже, наверное, никого  не осталось.  Однако  жители  Суховской,  Зуя,  Мегета  знают  о катастрофе  из рассказов  старших.
А старшие  о многом умалчивали. Время было такое: меньше знаешь - крепче спишь. Вокруг места крушения  установи-  ли   оцепление,  ввели   режим секретности. О том, какой  был состав, кого и куда перевозили, до сих пор нет единого мнения, зато есть несколько версий.
Не доехали до фронта
- С  местными  ребятишками из  Мегета  мы  бегали  к  месту крушения. Но  к железной  дороге нас не подпустили.  Всюду стояли   солдаты,   - рассказала  нам Антонина Алексеевна ЖУТИНА.  - Дедушка  мой,  Иван Матвеевич РВАЧЁВ, работал за оцеплением. Рассказывал, что эшелон шёл с востока на запад, в нём везли военных  на фронт. Когда  моего отца мобилизовали, его тоже сначала отправили  в  Читу,  где  формировали  их часть. А из Читы уже отправляли на запад.  Он письмо  написал, что такого-то  числа должны проезжать  Усолье. На станции  военные  эшелоны   останавливались, паровозы заправляли углём, водой.  Мать насобирала продуктов  в заплечный мешок,   пошла,   чтобы  встретиться.   Как   оказалось,  напоследок.  Отец  на  войне  погиб. Тогда многие гибли, похоронки одна  за  другой  шли,   потому смерть людей в крушении долго не оплакивали, кругом была беда. На братской могиле крест поставили. Её навещают те, кто что-то знал, передают рассказы детям, внукам. Время уходит, в войну я ребёнком  была, а сейчас уже сама бабушка, 78-й год пошёл.

Одна могила для правых и виноватых
Иную версию произошедшего рассказал  монтёр  пути  Денис ЗИНЧЕНКО. Он работает недалеко от станции  Карьер. С ним мы встретились, когда искали  короткий путь к старому захоронению. Место это он хорошо  знает,  сам  устанавливал крест, когда его снесло ветром:
- Мне  дядька  про  крушение рассказывал. Шёл  поезд  с репрессированными.  Состав  сошёл с рельсов. Время военное - разбираться не  стали:  вырыли яму,  правых  и  виноватых,   репрессированных и охранников в одну братскую могилу сложили. Люди поставили  крест. Года четыре назад сюда приезжал человек,  берёзу посадил.  Сказал,  что  его  дед  здесь  похоронен.  Время стирает из памяти события прошлых лет. Большинство из  тех,  кто  что-то  знал,   или умерли,  или  переехали.   Если сейчас  эту  историю   не  озвучить, про неё вскоре забудут.

Виной всему тормозная колодка
Юлии СЛАВНОВОЙ о делах давно  минувших  дней  рассказала бабушка Лидия Ивановна ТОКАРЕВА.
- Моя  бабушка  родилась   и выросла   на  станции   Карьер.  Примерно  в  1930-х  годах  её отец  Иван  Миронович МУНГАЛОВ  устроился   дорожным  мастером  на  станции   Карьер. Он с семьёй переселился в барак, где ему как работнику железной дороги дали комнату. Когда  произошло крушение
поезда,  бабушка  была  шестилетней  девочкой.  Но  ужас той трагедии навсегда остался  в её памяти.  Всё произошло в один из  летних  дней  1940-го  или
1941 года. Рано утром к Мунгаловым   прибежал    машинист поезда и сообщил о крушении, при  этом  всё время  повторял,  что в поезде осталась его жена с  ребёнком.  Лидия  вместе  со старшей  сестрой  и братом  по- бежала   смотреть    крушение.  Она до сих пор помнит искорёженные вагоны и рассыпанное зерно, залитое кровью. К вечеру  на  этом  месте  выставили  охрану  и  детей  уже  не  пропускали.   Только   старшей   сестре разрешили  передать  отцу еду, которую она принесла. Лидия Ивановна вспоминает, что три недели отец работал на месте крушения, помогал приводить пути в порядок.  Тогда он уже был  бригадиром.  Домашним   ничего   не  рассказывал, всё  держалось   в  строжайшем секрете.  Шли   разговоры,   что останки  собирали  на  носилки  совковыми лопатами  и скидывали в одну общую яму неподалёку. Говорили, в поезде везли заключённых, многие из которых сбежали во время аварии.
После  трагедии,  по  слухам, были наказаны пятеро сотрудников  железной  дороги, а спустя некоторое  время установи-  ли причину  аварии  - поломка  тормозной колодки  поезда.
Бабушка  вспоминает, что через несколько лет на месте братской  могилы   выросла  лесная земляника.  Весь  холм  летом был усыпан красной  ягодой.
Смерть всех уравняла
- Между Мальтой  и Усольем есть могилы японских  военнопленных.    Их   родные   через много  лет после  войны  огородили  места  захоронения, сделали  памятники своим  погибшим,   за  тысячи   километров  приезжают,  чтобы почтить  память родных, - замечает Антонина  ЖУТИНА.  - А в Карьере даже  имена  захороненных  в братской   могиле  неизвестны. Неправильно это,  не по-человечески.
Мы   просим    откликнуться тех, кто что-либо  знает  о крушении   поезда  и  может  уточнить имеющуюся  у нас информацию. Телефон  редакции:  67-50-80.
Ирина БРИТОВА