Байкальская тюремная миссия. Впервые услышав название этой региональной общественной организации, многие из нас наверняка, вольно или невольно, испытают чувство оторопи: мол, что? Тюремная? И такая защитная реакция вполне объяснима. Всегда хочется провести черту между собой и теми, кто по ту сторону «колючки». Всегда хочется себя успокоить и заречься: «со мной так не случится». Зарекаться, впрочем, как известно, не стоит никогда.

С 2007 года волонтёры Байкальской тюремной миссии помогают в социализации освободившимся из мест лишения свободы и вот-вот собираются начать свою деятельность на территории Ангарского городского округа. В планах волонтёров - создать у нас первый в области Центр социальной адаптации бывших заключённых. В свете этого события о деятельности общественников и мотивации, которая их питает, мы поговорили с президентом организации Аликом ПЕТРОВЫМ.
Взяла в руки колготки и зарыдала
- Алик, подтверди или опровергни. На мой взгляд, для того, чтобы решиться на организацию помощи осуждённым, нужно самому обладать вполне определённым прошлым.
- Я понимаю, о чём ты. Да, чего скрывать, пацаном тоже «залетал» по мелочи. На пресловутое лихолетье 90-х или плохую компанию пенять не буду, сам дурак был. От колонии меня судьба отвела, но среди друзей и знакомых много тех, кто понюхал жизнь за «колючкой». Давай сразу оговоримся, я тюремную романтику не разделяю, ничего прекрасного по ту сторону забора нет. Но если ты совершил преступление, должен понести за него ответственность. В то же время не секрет, что судимость в нашем обществе становится для однажды оступившегося «чёрной меткой», преследует его везде и всюду, сталкивая на обочину жизни. А потом мы удивляемся, почему парень снова «сидит», и без разбора мажем его сажей: «рецидивист». Это неправильно. Как бы избито ни звучало, все мы люди и имеем право на ещё один шанс.
- И как же вы человека с этой обочины вытаскиваете?
- Главное, это пробудить желание вытащить себя за волосы в самом человеке - иначе всё впустую. Огромную роль здесь играет духовное перевоспитание. Кто бы что ни говорил, а стремление к искуплению, к жизни по Божьим законам это эффективный внутренний рычаг. Самое интересное, что роль духовного служителя, с которой я в самом начале стал выступать от Сибирской Ассоциации тюремных служителей, элементарно упрощала и  диалог с начальством колоний. На территории ИК ведь попасть задача не из лёгких.
- Духовная миссия открывает запертые двери, но разве она одна способна изменить человека?
- У нас нет цели упёрто читать нравоучения о том, что нельзя воровать и убивать. Это глупо. Будто человек этого сам не знает! Духовная адаптация это лишь часть большой работы, и без социализации чело века в обществе она пройдёт мимо. Начинаем мы с малого. Нехитрое дело - привезти отбывающим наказание мужикам сигарет, а женщинам - карамели, но через такие мелочи человек подсознательно получает сигнал: о нём кто-то думает, он кому-то нужен.
- Какая передача тронула за душу ваших подопечных больше всего?
- Зимой мы приезжали в женскую колонию №11 в посёлке Бозой. Вообще, мы давно и активно с ней контактируем, многие девушки там действительно искренне хотят поменять свою жизнь. И, как правило, если что-то нужно привезти, они говорят прямо. Но когда дело касается женских вопросов, меня осуждённые, понятное дело, просить стесняются - с нашими женщинами-волонтёрами секретничают.А в таких колониях самая острая и специфическая проблема - это бельё. Извини за подробности, банально колготок женщинам не хватает. Они стоят подолгу на холоде и мёрзнут. В общем, привезли мы им колготок, а через несколько дней звонит оттуда девушка и рассказывает простую историю, как она эти колготки раздавала. Как получив тёплое бельё в руки, одна из женщин вдруг зарыдала, а потом к ней присоединилась и сама раздатчица. И обе они плакали не из-за того, что ногам теперь тепло будет. Они плакали потому, что эти колготки для них - кусочек уюта и заботы в этом сером мире режима, в котором они почти не имеют возможности общаться с родными, с любимыми, с детьми.
Он саморезы обзывал болтами
- Я правильно понимаю, вы планируете создать в Ангарске первый в регионе Центр социальной адаптации для освободившихся заключённых. Почему именно у нас?
- На самом деле «кустарные» центры, те, что на квартирах, по области уже давно работают. Но их, скорее, можно назвать ночлежками. А официального зарегистрированного центра всё ещё нет, это правда. Мы пока не определились, где он в итоге разместится, в Ангарске или в Иркутске, всё зависит от того, где найдётся свободное помещение. По крайней мере, с администрацией Ангарского городского округа общий язык мы нашли быстро, сейчас прорабатываем вопрос. А почему в Ангарске, нетрудно догадаться. С одной стороны, это колонии - не одна и не две на территории округа. Для Ангарска вопрос, находят ли освободившиеся люди себе достойное применение, - из разряда острых. С другой стороны, Ангарск - это большое количество свободных рабочих вакансий, что существенно поднимает шансы наших потенциальных подопечных успешно социализироваться в обществе.
- Ты пять минут назад сам сказал, что судимость становится клеймом. Кто захочет брать к себе работника с пометкой в паспорте?
- Не буду вдаваться в теорию. Лучше объясню на личном примере. Не так давно я занимался натяжными потолками. Согласись, прибыльное дело. И в помощники я себе брал ребят, которые только что закончили тянуть лямку. У них не было ни жилья, ни семьи, ни профессии. Например, Серёга АДАМОВИЧ имел за спиной 4 ходки, считался уважаемым вором. Когда я взял его на поруки, он саморезы болтами обзывал. Но ничего, научился. Сейчас потолки натягивает, женился и о лихой жизни больше не думает. И ведь многие так. У мужиков руки золотые, только они об этом не подозревают. Могут мастерить и большие деньги зарабатывать.
- Ни за что не поверю, что всех удаётся наставить на путь истинный.
- А я этого и не говорил. Знаешь, сколько раз после попытки вразумить человека, показать ему другую жизнь, тот меня просто матом посылал? И вначале ему вроде бы льстит такое внимание, в диковинку, что к нему хоть кто-то по-человечески отнёсся. А когда видит, что на его кредо «украл, выпил, в тюрьму» покушаются, мигом быка включает и попёр, его броню уже не пробить. Бывает и по-другому. Я одного человека после освобождения встречал - он первый раз сидел. Одел его, обул, на работу к себе взял - думаю, будем порядочного трудягу делать. А через несколько месяцев он к брату в Зиму отпросился, его там и посадили. После второй отсидки я ещё раз ему поверил, приютил, а уж после третьей - руки опустил. Мы с ним недавно случайно на улице повстречались, он прощения попросил.
- Простил?
- Я не Бог, чтобы прощать. Зла на него не держу. Если попросит, помогу ли я ещё раз? На этот вопрос сам для себя ещё не ответил.
Максим ГОРБАЧЁВ